21 апреля , 10:15
13 АПРЕЛЯ 2020
Максимилиан Филипп: Я здесь, чтобы работать на полную и приносить пользу «Динамо»
Максимилиан Филипп — самый дорогой трансфер в истории «Динамо»: его покупка из дортмундской «Боруссии», где форвард осел в запасе, обошлась в 20 млн евро. Милли отличился в первых же двух матчах, но потом разонравился Дмитрию Хохлову и не забивал до прихода Кирилла Новикова. Месяц назад, в последней на сегодня игре «Динамо», Филипп оформил гол плюс пас — сейчас он лучший бомбардир команды, у всех остальных форвардов голов в сумме меньше, чем у одного Максимилиана.
Германия — одна из самых успешных в борьбе с вирусом стран Европы: динамика распространения там стала линейной (выздоровевших больше, чем заболевших). Филипп уехал в родной Берлин к маме и уже не получит штрафа, если выйдет на пробежку или растянется на лужайке в парке. Всё ещё важно только соблюдать дистанцию (теперь в пять метров) и не собираться больше, чем по двое.
— Чувствую себя хорошо. Конечно, мы все переживаем из-за этой ситуации, но погода в Германии сейчас хорошая, и это настраивает на позитивный лад. Нахожусь дома, соблюдаю все правила предосторожности, чтобы быть в безопасности.
Занимаюсь спортом каждый день, закачиваю руку, из-за которой пропустил третий сбор «Динамо». Нахожусь на связи с докторами, которые корректируют процесс восстановления. Очень хочу быть готовым на сто процентов, когда всё закончится и нужно будет приступать к тренировкам на поле для возобновления чемпионата.
Когда мы вернулись в Москву из Сочи, три недели провёл на самоизоляции — не выходил из квартиры. Заказывал туда еду или продукты, чтобы готовить самому. Сейчас в Германии продолжаю этот режим и никуда не выхожу. Для меня это, конечно, трудно. Люблю спорт, люблю им заниматься на свежем воздухе, но делать нечего. Мы должны соблюдать правила, чтобы остановить вирус — я это и делаю.
Паузе в чемпионате рад кто угодно, кроме «Динамо»: в десяти последних турах проиграли только «Зениту» и «Спартаку» и приблизились к первой пятёрке.
— Матч со «Спартаком» стал для нас уроком. Его и близко нельзя назвать хорошим — этого поражения не должно было быть, — считает Филипп. — Мы сильнее «Спартака», но сами сделали им победу, дав слишком много возможностей у своих ворот и сыграв недостаточно креативно в атаке.
Не можем каждый матч проводить, как «Барселона». Должны учиться на своих ошибках, быть терпеливыми и чуть больше думать на поле.
Все в «Динамо» знают, как мы играем и за что бьёмся. Я здесь для того, чтобы что-то выиграть, чемпионат или кубок. И попасть в еврокубки — мне нужны Лига чемпионов или Лига Европы. Уверен, у нас достаточно перспективная для этого команда.
— Боссы «Динамо» в прошлом уже не раз собирались делать мощный проект и вливали много денег. Почему в этот раз всё получится?
— Надеюсь, уроки прошлого помогут в этот раз добиться успеха. Да, «Динамо» при деньгах, но, как и любому клубу, любой организации, распоряжаться ими нужно с умом. В немецкие команды тоже приходят крупные спонсоры, а потом они проигрывают соперникам из третьей-четвёртой лиги. Или взгляните на «Лейпциг». Да, у них сейчас хорошие возможности, но вкладывают они прежде всего в молодёжь, развивают игроков и потом зарабатывают на них, при этом показывая отличный футбол.
В «Динамо», считаю, тоже сейчас создаются нужные условия для отличного будущего. Великолепный стадион, классная база, профессиональный менеджмент. И руководители стараются интегрировать опыт других стран, что тоже важно. Пример если и брать, то с лучших. Думаю, в России с этим есть проблема. Вашим клубам следует оглядываться на тот же немецкий опыт. Когда мы говорим «немец», имеем в виду пунктуального, учтивого, аккуратного человека. Футбола это касается в той же степени, что и обычной жизни. Достойные качества, к которым нужно быть открытым.
— 20 миллионов за запасного «Боруссии» после провального сезона — нормально?
— Не переживал ни о чём, что говорили насчёт моего трансфера. Когда я переходил из «Фрайбурга» в Дортмунд, стоил столько же. И, собственно, ваш вопрос точно не ко мне. Есть договорённости между клубами, в них я точно не вдаюсь. И неправильно, если кто-то считает, что сумма трансфера гарантирует мгновенную отдачу в виде 20-30 голов в первый же сезон. Хотите или нет, но в новых условиях всё равно нужно время на адаптацию. Что совершенно определённо могу сказать — я здесь, чтобы работать на полную и приносить пользу «Динамо».
— Что, если не деньги, побудило вас перейти в «Динамо»? «Айнтрахт» и «Вольфсбург» далеко прошли в Лиге Европы, близкая вам «Герта» перезапускается.
— Я прежде всего хотел играть. Год в Дортмунде выдался трудным, и мне была важна постоянная практика. А тренер [Хохлов], который хотел меня, пообещал, что будет выпускать в каждом матче и построит игру вокруг меня.
Долго сомневался, потому что думал, что скажут люди. 25-летний немец едет в Россию — и всем понятно, зачем. Это было главной проблемой. Но через пару недель раздумий я решил: «Да какое им всем дело до меня, а мне до них? Они не знают, что внутри меня, как я себя чувствую». О том же говорили близкие друзья: «Узнал бы кто-то тебя поближе — никогда бы так не подумал». Кто-то на моём месте реально поехал бы подзаработать, потом вернулся бы играть за копейки, но ни о чём не парясь. Для меня деньги не на первом месте, и я научен правильному отношению к ним.
— Как?
— Пока я не стал профессионалом, семья жила небогато. Крыша над головой была, я не жалуюсь, но зарплаты — совсем небольшие. А потом из-за некоторых проблем заработки в семье упали, пришлось ужиматься во всём. Ходили по краю. В 14-15 лет мне давали максимум 20 евро на месяц — это ещё бабушка подкидывала.
Поэтому теперь ещё сильнее дорожу тем, что имею. Говорю себе: «Карьера длится лет 15. Когда стукнет 35, на что жить?» Каждый месяц кладу сумму на счёт в банке.
— Почему провалились переговоры с директором «Вольфсбурга»?
— Их директор Шмадтке обратился в конце прошлого сезона: «Ты нам нужен». Я был не против. В следующий раз мы созвонились лишь через шесть-семь недель — уже дико, что так поздно. Тренер сказал, что в тактическом плане переход пойдёт мне на пользу. Но я был зол: «Причём тут тактика?! Главный вопрос — хотят меня в принципе видеть в клубе или нет». «Вольфсбург» мялся: «Хотим, но ты не так дешёв». — «Так нужен или нет?» — «Да, но надо ещё раз пообщаться с Дортмундом».
Спортивный директор «Боруссии» Цорк пообещал: «Отпустим в «Вольфсбург», если хочешь. Цена немалая, но мы что-нибудь придумаем». Я сказал Шмадтке: «Зарплата меня не волнует, просто давайте подписывать контракт, и всё». Дошло до конфликта: я отправил им условия, а они вернули совершенно другие, о которых и речь-то вообще не шла: «Вы обманываете игрока, которого хотите заполучить. Так не делается».
— Почему не срослось с «Гертой»?
— Исполнительный директор и тренер ждали меня, сумму трансфера тоже потянули бы. Но в их руководстве оказался один эксперт, который решал, брать того или иного игрока или нет. На его взгляд, я слишком стар. В 25 лет, ага.
— В итоге вы в России и уже освоили одно ругательство на русском. Как с остальной лексикой?
— Постараюсь выучить, насколько получится. Ваш язык сложнее испанского и английского, которые я учил в школе. В них я был хорош (лучше был только в физкультуре), а вот по математике получал пятёрки и шестёрки. Кстати, сдавал тест ДНК — он показал около шести процентов британской крови.
Если бы не футбол, наверное, стал бы полицейским. Люблю заботиться о людях и ценю тех, кто это делает: безопасность сейчас важна. В последнее время, как я слышу, работа в полиции осложнилась. Многие мои друзья устроились туда. Для меня это по-прежнему уважаемая профессия.
— Они имеют дело с беженцами?
— Большинство из них вполне дружелюбны — если вы знакомы с восточной культурой, то в курсе, как местные отзывчивы. Но когда речь о терроризме, конечно, я пугаюсь. Сегодня это проблема. В том числе потому, что некоторые сходят с ума и вопят о переизбытке иммигрантов и подобной чуши. По-моему, всё не так плохо. У меня полно друзей из других стран — мне всё равно, какого цвета кожи или вероисповедания человек передо мной. Если со мной обходительны, я отвечу тем же.
Берлин — мультикультурный город, и мне это нравится. Вечером классно отправиться в парк и наслаждаться, как люди играют на гитарах и тамбуринах, устраивают танцевальные представления.
— Ещё Берлин славится донером. Пробовали московскую шаурму?
— Пока нет. Мне советовали найти, но быть осторожным!
— Вы говорили, что русские не так холодны, как вы ожидали. Откуда эти ожидания?
— У всех есть предубеждения, особенно когда ты молод. Мы смотрим кино, слышим выдумки, читаем интернет — я вот до перехода в «Динамо» судил о России по сериалам. Знал, что у вас сильная страна — настолько, что со стороны её побаиваешься. На деле же иначе.
Русские добры и вежливы, проблема только с английским — мало кто им владеет. Но вот в последний раз мы спускались с мамой в метро. Не знали, как добраться до торгового центра, спросили одну женщину. Она знала только русский, но пыталась объяснить на схеме руками, что-то показывала, искренне старалась помочь.
Другой пример: как-то пошли за продуктами и накупили пять-шесть больших пакетов. Всё сложили в тележку и собирались поехать с ней к своей башне — видели, что другие так делают. Но нам охранник почему-то не позволил. Мы спорили, в итоге пришёл ещё один мужчина — тоже не говорил по-английски, но за пять евро согласился всё нам доставить. И не обманул: даже вынул всю еду и убрал в холодильник. Такого я не ожидал.
— Как вас занесло в метро?
— Я активно им пользуюсь. А что такого? Живу на станции «Деловой центр», чаще всего использую четвёртую и одиннадцатую ветки. А после домашних игр всегда добираюсь домой на метро — всего четыре станции от «Петровского парка».
Здорово, что по дороге — большой молл, где мы часто пересекаемся с мамой. Все станции очень чистые и новые, мне всё нравится. Метро открылось недавно?
— Ваши станции — да, а так в этом году московскому метро 95 лет.
— Старше берлинского! На нём езжу всю жизнь. Цены не сравнить: там проездной на час стоит три евро, в Москве — всего 60 центов. К тому же в Берлине то идёт ремонт, то поезда задерживаются, и ты ждёшь по десять минут. Здесь же от силы три.
У вас проще, комфортнее, есть вай-фай, станции чудесные. Одну недавно выкладывал в инстаграм Бенедикт Хёведес: колонны, барельефы, панно — потрясающе. Это вроде рядом со мной, обязательно съезжу .
Жаль, что до базы в Новогорске метро не проложили, а автобус ходит раз в час — об этом меня сразу предупредил Рауш. Дорога на тренировку обычно занимает 45 минут. К вопросу о русских ценах: эта поездка обходится мне в 20-30 евро. Если знаете водителя в Берлине, который берёт столько же, дайте знать! Там ты садишься в машину и уже должен пять евро, а дальше за 15 минут капает 15-20 евро.
— В какой барбершоп ходите?
— В Берлине. В Москве сложно объяснить, чего я хочу: причёска непростая. Однажды я ходил в салон, который посоветовали Рауш с Нойштедтером. Они объяснили барберу, что сделать. Вышло неплохо, но не всё же время мне их просить.
— Вы обосновались в «Городе столиц» в Москве-Сити. Чем там обычно заняты?
— Поесть после тренировки могу как там, так и в Новогорске. Так или иначе, потом сон. Затем включаю сериалы, играю в плейстейшн или планирую ужин с одноклубниками — Нойштедтер живёт рядом. В Сити мне нравится ресторан Osteria Mario и Bamboo.Bar, в центре — Selfie.
В Германии, когда обычно у нас выходной, я себе устраивал ленивое воскресенье. Но вообще не торчу дома без дела. Знал бы русский — ходил бы в кино и нашёл бы локации для занятий спортом. Например, гольфом или мини-гольфом. В Берлине я могу сходить попрыгать на батутах, а в плохую погоду играю один на один с кем-то из друзей в футзал.
Когда в Москве мама, всегда что-то придумываем: выбираемся в ГУМ, Кремль. Она много куда хочет! Например, к мосту через реку, который виден из окна моего дома, и на прогулку на кораблике. Я побывал там в компании спортивного директора и президента «Динамо», когда впервые приехал в Москву. Тогда была шикарная погода, а когда на улице пасмурно, я какой-то уставший.
— Как часто у вас гостит мама?
— Навещала уже четыре раза, в том числе в декабре. Она обожает Москву — как говорит, всё, кроме пробок. Я однажды встрял по дороге в аэропорт и в итоге провёл в машине час и 45 минут. Дальше пришлось бежать, и повезло, что быстро проскочил паспортный контроль.
Качество еды в Москве маму устраивает, хотя отличается от немецкого. И не всегда находит на полках то, к чему привыкла. А однажды вечером я проголодался, и она решила угостить меня сладостями, но вместо конфет купила пачку морковок.
— Мама не хотела отпускать вас в «Динамо». Что именно она вам говорила?
— Сначала просто: «Ты не едешь». Через какое-то время: «Ты достаточно взрослый, чтобы решать сам. Я никогда не смогу запретить и буду поддерживать». Мама переживает за тебя больше, чем кто-либо — так она понимает любовь. Это по-своему мило, но порой становится проблемой: для неё мне всё ещё два годика. Приходится проявлять упрямство: «Прекрати, мне 26. Буду делать то, что захочу я, а не ты». Мама всегда говорит: «Припомню эти слова, когда у тебя появятся собственные дети».
— Каждый забитый гол вы посвящаете памяти отца. Каково было потерять его в 16 лет?
— Папа больше года страдал от рака — всё шло к неизбежному. Но я до последнего не верил, что всё закончится этим: он сильный человек, всегда боролся. В Рождество, когда он обычно дарил мне подарок, я увидел его лежащим на кровати, совсем слабым. У папы был хороший, дорогой смартфон Samsung — он отдал его мне. Так я понял, что времени осталось немного.
Решил, что Новый год отметим вместе. Ему всё давалось тяжело: проснуться, встать, дойти до туалета — пришлось помогать. Видеть, как человек — опора всей нашей семьи теряет последние силы, невыносимо. Последний раз мы поговорили в начале января, перед тем, как его в последний раз увезли в больницу. Он ушёл в феврале, за три недели до моего 17-летия.
На прощание с ним пришли триста человек — просто вау. Так не бывает с обычным человеком, и папа точно таким не был. Простой работяга, укладывал полы из камней, гранита, брусчатку, и при этом его любило так много людей. Он помогал им, они ему.
— Вы набили на плече годы жизни отца и признание в том, как его не хватает. Как ещё вас изменила утрата?
— Я быстро повзрослел: нужно было заботиться о маме. Несмотря на то, что они с папой долгое время жили отдельно, мама была просто убита. Он был единственным мужчиной, которого она любила. Я тоже горевал, но в доме не мог позволить себе слабости. Мама стала для меня важнее, чем когда-либо.
— По словам Орещука, ваша мама была уверена, что русские ходят по улицам с автоматами. Что она рассказывала вам о ГДР?
— Родилась она после войны. Ужасы войны не застала, но узнала о них в школе. И, конечно, росла с чувством страха, пока жила в разделённой стеной Германии. Пришлось переубеждать её: «Те времена позади. Ничего подобного давно нет и не предвидится».
Но Россия и правда пугала её. Она читала газеты, смотрела новости. В Германии знают: Путин — большая фигура. Ему есть что сказать, он знает цену словам. И ради своего государства он сделает всё. Так вот, мама знала, что Россия — сильная страна, но сомневалась, как она принимает иностранцев. Она беспокоилась, как бы не случилась война или ещё что-то такое, что не позволит мне вернуться домой. В голову ей лезли самые безумные вещи.
Худшее случилось, когда я получил травму. Она позвонила: «Чем я могу тебе помочь? У меня нет визы, нужно её оформить». А это сложно для поездки в Россию. Спортивный директор тогда пообещал, что мама получит визу на год — правда, её до сих пор нет. Я ей отвечал: «Травма — это травма, такая у меня работа. Ты не врач, а даже он не ускорит время». Что поделать, на то они и мамы.
— Из-за коронавируса мама за вас боялась?
— Переживает, как и все. Никогда не сталкивалась с подобной ситуацией, но пока самой большой проблемой для неё стал поход по магазинам, где порой она не может купить товары, которые раньше всегда присутствовали на полках. Иногда она говорит: «Ну вот, хотела приготовить такой-то обед или ужин, но не получится — нет возможности купить то или это». Поэтому она старается ходить в супермаркет в промежуток с с 8 до 8:30, когда большинство товаров ещё на месте. Конечно, мама напугана ситуацией, но держится хорошо.
— Вы забили в первых двух матчах, но к концу сентября, когда «Динамо» сыпалось, стали запасным. Что думали про себя?
— «Что со мной не так? И какой был смысл сюда переходить? Что я тут делаю?» Потом рассудил: «Меня вроде как ценили в Дортмунде, чем я «Динамо» не устраиваю?» Да, в «Боруссии» я как следует играл только в первый сезон, а на второй пришли новые игроки и тренер, который не был от меня без ума.
Но в «Динамо» я переходил не для того, чтобы сидеть на лавке. Да, тогда выдал пару не слишком удачных матчей, да я и не всегда обязан понимать, почему не в старте — тем более когда идея тренера понятна. Я всё ещё стоящий игрок и по-хорошему должен играть. Но сделать ничего не мог.
— Вы не нравились Хохлову? Когда готовился трансфер, он говорил, что любит ваш стиль.
— Без понятия. Летом я увидел, что нужен ему, и сказал: «Хорошо, я приеду». Но как тренер порой общался с игроками — я такого в жизни не видел. Например, разговоры после матчей. Он вёл себя не просто строго, а грубо. Можно сказать игроку, что он сыграл дерьмово, но при этом вести себя уважительно с командой.
Матч с «Сочи». И мы, и они играли так себе, но «Сочи» забил прекрасный гол. В перерыве Хохлов меня заменил. Не понял, почему, но это ладно. На следующий день сказал мне: «Если тебе неинтересно играть за нас — можешь идти». И совсем потерял моё уважение.
— Потом пришёл Новиков. Вы сказали ему, что хотите играть?
— В перерыве на сборную мы играли товарищеский матч. Я вышел в старте, но провёл только тайм: болела лодыжка, я не мог бегать. Здесь важно ощутить доверие — рано или поздно. С Хохловым и его штабом у меня вообще не было понимания. Такое случается. Хорошо, что Новиков думает по-другому. Он захотел разозлить меня, чтобы я стал требовать с себя больше. Новиков сказал: «Хочу, чтобы ты играл. Но мне нужно от тебя всё». Доверился мне с «Рубином», а потом я забил два «Ростову»…
Возможно, мне и правда нужен пинок под зад, и коуч правильно сделал, что спровоцировал меня. Он понял: когда я раздражён, мне не до шуток и выложусь против кого угодно. Как видите, метод сработал.
— Что поменялось в тактике?
— Тактика тактикой, но главное — Новикову неважно, русский перед ним или нет. Ни с кем нет проблем — все в контакте друг с другом, рабочие взаимоотношения. А тренер понимает, чего хочет.
— Из семи голов четыре вы забили с пенальти, «Локомотиву» — со штрафного. Что с голами с игры?
— Не всегда принимал правильные решения, оказывался не в самой верной позиции. Тут вопрос в инстинкте, голевом чутье, голоде. Его я по-настоящему испытывал в свой первый сезон в Дортмунде. В «Динамо» поначалу, честно, такого не было. Не получалось. Анализирую свои игры, разбираюсь, чего не хватает. Со временем мне нужно чаще появляться в штрафной.
В «Динамо» я мог забить больше, шансы были, но не так много. Нынешняя моя статистика не худшая, но я настроен добить счёт голов хотя бы до десяти. Сейчас часто опускаюсь и развиваю атаки из глубины — пока у нас с этим определённые проблемы, выход из обороны не так работает, как хотелось бы. Не знаю, может, партнёры боятся лишний раз сделать передачу в эту зону. Приходится помогать, а для этого выбирать — либо ждать диагонали, но в верховой борьбе я не особо силён, либо смещаться вглубь и тащить мяч самому. Но это, как правило, происходит вдали от ворот и отражается на результативности.
В последнее время пришёл к мысли: как только отдаю пас в развитие атаки, нужно сразу бежать вперёд. Когда я впереди, всякое может произойти: игроки смещаются и меняются позициями, и я должен быть готов оказаться в нужном месте. Так или иначе, я готов делать для команды больше, чем сейчас. Бывший тренер [Хохлов] критиковал меня за то, что я недорабатываю в обороне. Тогда я был не в форме — предсезонка вышла скомканной, — но в итоге привык к этим обязанностям. Я не лучший защитник, но сейчас Новиков отмечает мой прогресс в отборах и перехватах.
— Общаетесь с новым спортивным директором Желько Бувачем?
— Нечасто. Но это прекрасное решение «Динамо». Бувач — очень образованный специалист, понимающий в футболе. Вы в этом убедитесь. При этом он спокоен. Говорит немного, но по делу.
— Некоторые посчитали, что Бувача взяли теневым тренером и, возможно, поставят его вместо Новикова. Чем он полезен для «Динамо»?
— Своим огромным опытом. О Клоппе Желько нам не рассказывал — они не очень хорошо расстались. Но он сам обладает знаниями об игроках, их качествах и как их использовать. Бувач видит в нас то, что видят не все. Мне неизвестно его будущее, но он точно многому может научить команду. Нам есть к чему стремиться, если мы этого хотим.
— Прежде чем перейти в «Боруссию», вы раскрылись во «Фрайбурге» у Кристиана Штрайха. Он известен тем, что общается с командой на нефутбольные темы — о чём, например?
— Штрайх из тех тренеров, кто для команды как отец. За стадионом «Фрайбурга» течёт река, и там как-то обнаружили тело девушки со следами насилия. Её убил иммигрант.
Как только это попало в новости, Штрайх сказал нам: «Знаю, как вам страшно в нашем маленьком городе, где никогда ничего не происходило, и каково вам теперь на нашем стадионе. Не будьте настроены так негативно к беженцам. Такое мог совершить кто угодно. Иммигрантов много, и это такие же люди, как и вы. У нас в раздевалке игроки из Польши, Африки, других стран. Это трагедия, мы все переживаем за свои семьи, но не поднимайте эту тему лишний раз и не делайте выводы обо всех неместных. Берегите себя, но сохраняйте уважение».
Я никогда не слышал ничего подобного от тренера. Такое родители говорят детям или учитель ученикам — и нам точно так же было важно это услышать.
— 30-миллионного Шюррле проклинали фанаты «Боруссии», а в гостях на весь стадион обзывали сукиным сыном. Как перепадало вам?
— «Жёлтая стена» — это потрясающая поддержка, что-то непередаваемое. Но внизу, у поля, сидели несколько болельщиков, и я даже не догадывался, что такое могут кричать свои. «Ты играешь или что?», «Что ты вообще забыл на поле?», «Кусок дерьма», «Ты и во второй лиге не заиграешь». Это не настоящие фанаты, а какие-то несчастные с неустроенной жизнью. Когда ты никто дома или на работе, сорвать злобу на стадионе — всё, что остаётся.
— Вы говорили, что не могли угодить в «Боруссии» Люсьену Фавру. С ним было так же сложно, как с Хохловым?
— Предсезонка шла бодро, в спаррингах я забивал и играл неплохо, но на позиции форварда, а страйкер из меня так себе, стоять в ожидании мяча тяжело. Сказал Фавру: «Могу попробовать, но это не моё место». — «Ты отлично справился со своей работой». — «Я просто её сделал. И не забиваю. Таким не место в «Боруссии».
Играем ещё один товарищеский матч с «Наполи». Фавр обращается ко мне в перерыве: «Не опускайся так глубоко, ты центрфорвард». «Окей, — говорю. — Постою между двумя защитниками». И ведь забил, но это было чистым везением. Дальше я делал, что велено, но перестал забивать, а потом и играть. На моё место пришёл Пако, у которого залетало вообще всё. Ну а я пропал. И не я один: при Фавре играть перестал, например, Мо Дауд, мой знакомый по молодёжной сборной.
— Там вы играли с Тимо Вернером, Сержем Гнабри и Вальдемаром Антоном, знакомым Станислава Черчесова. Помните этого парня с русскими корнями?
— Да, он мне правда нравился. При том, что ему было сложнее всех: Антон был одним из младших, а на его месте большая конкуренция. Но его стиль игры приятно удивлял, и не зря он сейчас капитан «Ганновера».
— Шансов пробиться в сборную Германии у вас нет?
— Из РПЛ это довольно трудно: немецкие тренеры вряд ли пристально следят за вашей лигой. Ну, окей. Я побеждал на Евро U-21, и это тоже здорово. А бундестим уплыла сейчас слишком далеко.
— Что у вас пошло не так с «Боруссией»? По-моему, тогда не удались все трансферы: вместе с вами не заиграли Исак и Ярмоленко. Зато потом раскрылись Батшуайи и Алькасер, доросли Пулишич и Санчо.
— Не сказал бы, что я намного хуже их. Главное, что я потерял уверенность в себе. Когда не играешь, точно не станешь лучшим. Но не могу сказать, что я ниже уровня «Боруссии».
Хотя я не Санчо, что уж тут. Я видел Джейдона 17-летним, когда его подтягивали к тренировкам. Это что-то с чем-то. Своими грёбаными финтами он мне ноги ломал. Обманывал меня и пробрасывал вправо, а я улетал влево, поскальзывался и отбивал себе задницу. Я понял, что из Санчо вырастет зверь. Ещё важнее, что ему дали время, и теперь он один из лучших.
Ну а Холланд сейчас просто феноменален. В последние пару лет у Дортмунда не было такого форварда. Пако ждал шанса впереди, и если не забивал, то пропадал. Он показывал безумную результативность для запасного, но Эрлинг — нападающий совершенно другого класса, просто машина. Он хорош и на дистанции, и в штрафной, и удар мощнейший. Ещё мне импонирует его страсть, желание расти — за этим он в «Боруссии».
— Кто из опытных в «Боруссии» вас поражал?
— Я смотрел и не верил, что можно бежать так быстро, как Ройс. А как он после рывка сохраняет силы для удара? Это просто нечестно!
Гётце всё ещё прекрасен, просто он не на своей позиции. Его идеал — шестой, а лучше восьмой номер. Марио — единственный игрок на моей памяти, кто вообще не ошибался. Играем на тренировках во владение, четыре против двух, и у Марио всегда в запасе идея, он мыслит на два шага вперёд. У Гётце не лучшая физика или игра головой, но его работа с мячом неотразима.
— В «Боруссию» могли уйти Смолов и Шапи. Кто из игроков РПЛ мог бы там заиграть?
— На постоянно высоком уровне? Не думаю, что хоть кто-то. Но вот в «Ростове» мне нравится 17-й номер. Матиас Норманн — классный хавбек: и отборы, и работа с мячом на высоком уровне. Он бы в Бундеслиге не потерялся.
Думаю, ваши футболисты привыкли к чемпионату России и не стремятся уезжать. Они любят свою страну, здесь их дом, и вряд ли они настроены на перемены. Семья рядом, в городе всё знакомо, деньги платят — что может быть лучше?
И я не говорю, что молодые русские игроки слабы. Наоборот, чем дальше, тем они сильнее — мы это видим по главной сборной. На ЧМ-2018 мне понравились Головин и Черышев. Дзюба силён, но не слишком разнообразен. В Германии же нужен тот, кто больше играет на команду.
Просто сами подумайте: зачем менять обстановку ради клуба из немецкого городка, где никому не платят так, как в России? Там ещё и адаптироваться надо, привыкать к обстановке, и не факт, что сложится. А топ-клубы — много игроков из РПЛ переходили в «Баварию»?
— Ваш знакомый по «Боруссии» Шюррле старается на один-два дня в неделю гонять в Германию.
— Серьёзно? Я точно не так часто: в перерыве на сборные, ну или когда несколько выходных подряд. Андре ездит к семье, а я один. Думаю, для отношений я ещё молод. Мне не одиноко.
— Как вам русские девушки?
— Милые, но для меня слишком фейковые.
— Это как?
— Да вы знаете, о чём я. Видишь эти надутые губы, огромную грудь — окей, иногда они смотрятся красиво. Но таких слишком много, а настоящих, с душой, мало.
Источник: Спорт24 / Александр Муйжнек (официальный сайт)