Проникновенное письмо Антона Шунина. О страхах, конкуренции и магии сэйвов

Антон Шунин все 16 лет карьеры играет в «Динамо» и провел за клуб 339 матчей – больше только у Льва Яшина (358) и Александра Новикова (395). Кажется, давно пора пронестись по насыщенной карьере Шунина. Ниже – монолог Антона о том, как провел почти всю жизнь в «Динамо», но совсем не утомился и продолжает кайфовать.

Антон не хотел быть вратарем. В ворота его поставили из-за роста папы

Когда был маленьким, не хотел вставать в ворота. Я играл в поле, но часто падал – в подкатах, после ударов, даже при обычном ведении мяча.

Это тренера не очень устраивало, но вскоре он увидел моих родителей. У папы рост – 196. Мне сразу и предложили встать в ворота. С годами думал: «Как мой рост помешал бы игре в защите?» Стал бы центральным защитником, выигрывал бы весь верх. Плюс беговая работа мне всегда давалась легко.

Быть вратарем мне не нравилось: я не понимал, что делать, а сзади эти огромные ворота. Как их защитить? Мячи летят, страшно, еще и ответственность большая.

Помог случай: я на несколько месяцев ушел из «Динамо» в команду «Торпедо Люберцы», а там снова пошел в поле. Но как-то наш вратарь заболел, меня спросили: «Чего, постоишь?» Я согласился. Встал – и как-то мне понравилось. Тренер вратарей начал со мной работать дополнительно. Вскоре вернулся в «Динамо» уже основным вратарем.

Конечно, знаю про стереотип, что вратари странные, и вообще это ненормально встать в ворота. Меня и других вратарей в детстве подкалывали, что мы неадекватные, что не от мира сего, но я всегда сопротивлялся. И в целом пользовался авторитетом, меня уважали.

Я ненавидел пропускать. Злился, меня это бесило. В команде задирали: «Мы тебе сейчас забьем». Говорил: «Ну, пойдем, попробуйте». Мы шли с ребятами, они били, я с запредельной мотивацией старался тащить все. Это мне, наверное, и помогло. Хотел, чтобы нас считали крутыми, а не странными.

В детстве Шунина до смерти напугал вратарь Новосадов. Антон подавал мячи и впал в ступор

Никогда не забуду матч «Динамо» и «Торпедо-ЗИЛ», где мы подавали мячи. За них играл вратарь Новосадов – такой здоровый, мощный. Мы побеждали и следовали установке нашего администратора: «Ребята, если выигрываем, тяните время, быстро не бегайте, кидайте мячики не сразу».

Я действовал строго по инструкции. Какой-то удар мимо, мяч летит ко мне, я его медленно поднимаю и не тороплюсь отдавать. Новосадов кричит: «Давай сюда мяч!» Я не спешу, а он все ближе и уже натурально орет: «МЯ-Я-Я-Ч СЮДА!» Дальше со мной случился ступор. Я забыл про инструкцию: растерялся, боялся пошевелиться и просто не мог кинуть ему мяч.

В итоге Новосадов перепрыгнул через щит, вырвал мяч у меня и побежал обратно. Ко мне подбежал кто-то из «Торпедо-ЗИЛ», начал говорить, что напишет на «Динамо» жалобу.

В 9-м классе меня начали подпускать к тренировкам за дубль. Первый раз папа поехал со мной, по пути сказал: «Антон, наступил момент, когда надо делать выбор. Либо профессиональный футбол, либо учеба. Совместить не получится, надо определяться».

Я прямо четко помню, как мы шли, как говорили, как принималось решение. У меня ни единого сомнения не было. Ответил: «Пап, мое мнение знаешь. Я люблю футбол и хочу играть в футбол. Учиться мне меньше удовольствия доставляет».

Выбор был сделан.

Когда мне исполнилось 16, основе на тренировку понадобился вратарь. Это как обычно: третьему нужна практика, его спускают поиграть за молодежку, а вместо него основе дают кого-то перспективного из дубля.

Так меня и пригласили на предыгровую тренировку взрослой команды, как раз в день матча дубля. Я захожу в раздевалку, мне неудобно. Взрослые мужики переодеваются, шутят, музыка играет. Здороваюсь и спрашиваю, где могу сесть. Рома Березовский говорит: «Давай, не стесняйся, садись со мной рядышком».

Самое неловкое случилось дальше. Кто-то передал мяч на роспись, ребята по очереди его подписывали. Вдруг Рома мне тоже мяч дает. Я смутился, но он настоял: «Антон, давай, расписывайся и привыкай. Хорошо помню, как взял мяч, расписался, 76-й номер, по-моему, там нацарапал.

Мощные воспоминания о дебюте в РПЛ: не спал три дня, перетренировался, пропустил уже на 5-й минуте

Это времена, когда тренировал Олег Романцев. Я почти с ним не поработал, но он мне запомнился спокойствием. Романцев вообще не повышал голос, не давал каких-то лишних эмоций.

Тогда как раз были все португальцы, но мне сложно говорить про конфликт с русскими ребятами. Я же приезжал на тренировки и уезжал, с ними толком не жил. У меня сложилось ощущение, что португальцам было вообще все равно, они на своей волне, общались своей компанией.

А про Овчинникова есть воспоминание. 2006 год, сижу где-то в кафе, обедаю, мне звонит папа: «Антон, Овчинников получил красную карточку!» – «И чего?» – «Кажется, получил ее надолго, ему дадут игр пять» – «Так, и чего?» – «Ну, это значит, что ты теперь второй вратарь!»

Я телевизор включаю, а там весь этот трэш. Со следующей игры был в заявке, так и стал вторым вратарем. Новый сезон – 2007 года – тоже начал вторым и даже представить не мог, что вскоре стану первым.

Мы тогда на сборах играли с какими-то слабыми соперниками, всех уничтожали, пропустили только один гол. А вот сезон начали не очень – и мне доверили место в воротах то ли в 5-м, то ли в 6-м туре. Против «Химок».

За три дня до игры меня вызвал наш тренер вратарей Николай Палыч Гонтарь. Сказал: «Антон, тебя рассматриваем на «Химки», ты готов?» Я, конечно, ответил, что готов, но это был стресс. Какая-то дрожь, будто ток сквозь меня прошел, выброс адреналина. Странное ощущение: вроде ты всю жизнь к этому готовишься, а когда это случается, ты не готов. Точнее, не веришь, что это стало реальностью.

Я тогда слегка помешался на подготовке: на тренировках хотел справиться с каждым ударом, хотел за каждым мячом сильнее прыгнуть, хотел превосходить себя во всем. Наверное, какая-то неконтролируемая эйфория. Я толком не спал все эти дни. Ложился, крутился и думал: «А что делать, если не получится? А если я всех подведу?» При этом параллельно понимал, что я сейчас в очень хорошей форме и что в целом все умею, что от меня требуется.

День матча, подтрибунное помещение стадиона «Динамо», тоннель под землей. Рядом со мной – Рома Березовский, он как раз играл за «Химки». Я предельно сконцентрирован, ни одной лишней мысли, только об игре.

Стартовый свисток, проходит пять минут, отдаю пас Володе Гранату. Дима Комбаров просит пас в недодачу, а сам вдруг срывается за спину защитнику. Володя не понимает, что это был такой ложный маневр и отдает низом в недодачу. В итоге перехват, проход по флангу, уходящая подача – и идеальный удар Тихонова.

Я думаю: «Блин, пятая минута, а я уже пропустил. Что делать?». К счастью, быстро отогнал эти мысли, перенастроил себя: «Так, нет, этот мяч было сложно достать, значит, ничего страшного. Надо просто сохранять концентрацию и делать все то, что умею».

Дальше несколько раз очень уверенно и даже легко сыграл на выходе, еще пара удачных действий – и доиграл тайм с приятным ощущением. Во втором тайме был классный момент: мне ударили, я перевел в перекладину, выбил палец. В общем, понеслось само на эйфории, мы переломили и победили.

И следующие два матча подряд со мной выиграли. Так и пошло – матч за матчем отыграл весь сезон в старте.

На старте карьеры Шунин думал, что никогда не будет ошибаться, а потом столкнулся с реальностью

В том же 2007-м дебютировал в сборной России – в товарищеском матче с Польшей. Тренером был Гус Хиддинк, на эту игру он нас в Володей Габуловым вызвал.

Я был уверен, что выйду в старте, но поставили Володю. Хиддинк успокоил: «Антон, во втором тайме играешь ты». В итоге в первом тайме вели 2:0, но закончили 2:2, я пропустил оба мяча, но вроде бы в них не виноват. Там всех защитников поменяли, играли в атаку, об обороне не думали.

В том сезоне на меня просто обрушились журналисты. Все просили интервью. Ну, идешь мимо микст-зоны, люди стоят, ждут, хотят комментарий. Я не отказывал, даже когда мы «Зениту» проиграли 3:9.

А как это в командах работает? При первой неудаче тебе сразу партнеры говорят: «Хватит интервью давать, лучше подумай о том, как ты играешь».

Ну и как-то так пошло: ошибся раз, ошибся два. Сразу на горизонте появился новый вратарь – Володя Габулов. У меня вообще было ощущение, что моих ошибок ждали, чтобы заменить на другого.

Именно тогда, в 2008-м, мне не хватило каких-то советов от опытных людей. Мне нужно было просто сказать банальное: «Антон, ты будешь ошибаться. Не существует вратаря, который не ошибается».

А я начал на кураже, все получалось. Основа «Динамо», вызывают в сборную и выпускают на поле. Я будто попал в сказку и был уверен, что останусь в этой сказке навсегда. Вообще не допускал, что может быть какой-то спад, что наступят не лучшие времена, что может быть ошибка, а за ошибкой последует еще одна. И что вообще-то могут посадить на лавку.

Никто мне не объяснял, что лучше не давать лишний раз интервью, что за все слова обязательно прилетает, стоит только ошибиться.

К счастью, другая проблема молодых игроков меня сразу обошла. Я родился в обеспеченной семье, поэтому первые деньги на меня никак не повлияли. Но я видел, как сносило крышу молодым одноклубникам, у которых раньше не было ничего, а тут вдруг появился огромный контракт. С одной зарплаты они закрывали все долги, а со второй – покупали машины, потом снимали крутые квартиры и улетали куда-то в космос.

Нет, чего скрывать, в клубы я тоже ходил, особенно после удачных игр. Ну а как еще? Меня до 17 лет вообще никуда не отпускали – только на тренировки и в школу. Я не видел ни клубов, ни дискотек, никаких гулянок, ничего – только уроки и поле. Все! А тут – ты взрослый, сам зарабатываешь, за тобой уже не следят.

Конечно, захотелось почувствовать эту жизнь, но я никогда не перебарщивал. Только после игр и без фанатизма. Все остальное время – жесткий режим. Спасибо родителям, которые меня правильно воспитали.

Из-за вечной конкуренции у Шунина и Габулова были сложные отношения. Зато сейчас они классно общаются

Конкуренция с Габуловым – особая история в моей жизни. Я конкурировал с ним всю карьеру, прямо с того матча с Польшей, когда сыграли по тайму. Продолжилось уже в «Динамо».

Если честно, очень сложно общаться с конкурентом. Что ни делай, а соперничество переносится и на обычную жизнь. Мы мало общались, за пределами поля пересекались только в общих компаниях.

Мне кажется, когда конкурируют вратари примерно одного статуса, так всегда. Например, когда я только появился в основе, мы отлично общались Жидрунасом Карчемарскасом. Я был третий, он второй, у нас с ним сложились прекрасные отношения. Ходили постоянно вместе перекусить, пообщаться, он меня часто подвозил.

И когда вместо него поставили меня, я сразу почувствовал, как ему тяжело и больно. Нет-нет, он вел себя правильно и профессионально. Подбадривал, хвалил, говорил, что я молодец и что рад за меня. Но я не ощущал искренности, которая была раньше.

И удивлялся: «Почему так?» Но это было мальчишеское восприятие, со временем понял, насколько все сложнее, понял настроение Жидрунаса.

Но вернемся к истории с Габуловым. По-моему, год или два назад мы с ним случайно оказались в одном отеле в Дубае в отпуске. Отлично провели время! Много общались, играли в волейбол. Так было приятно от ощущения, что конкуренция позади, что нам наконец-то не надо соревноваться, что мы можем просто сесть и посмеяться.

Еще как-то встретились по время подготовки к Евро-2020. Я гулял в Новогорске, а Володя туда заезжал по делам. Увидел меня и говорит: «Давай подвезу до КПП!» Я сел к нему, мы разговорились, он пожелал мне удачи, дал советы. И это было очень искренне. 

Худший день в карьере Шунина. Кержаков грубо предъявил за ошибку, которая лишила «Динамо» победы 

А 15 лет назад, в 2008-м, все было иначе. Я начал в старте, провел около 9-10 матчей, но по ходу узнал, что покупают нового вратаря. Зачем-то слушал это, следил за тем, что пишут: «Ой, сейчас купят этого, а потом того, да и вообще «Динамо» нужен вратарь, чтобы высоких мест добиться». Надо было забыть, но как это сделать? Я же был основным в академии, в дубле, на меня всегда рассчитывали. И, конечно, быстро допустил ошибку. С «Крыльями» – пропустил на 90-й со штрафного в свой угол.

В раздевалке был неприятный разговор с Кержаковым. Начал возмущаться, говорить гадости в духе: «Лучше бы стоять научился, а не интервью давал». Мне было крайне обидно слышать такое. И особенно – от Кержакова, суперкрутого футболиста, на которого я смотрел по телевизору.

Есть люди, которых мотивирует критика. Мне же поддержка помогает больше. Одно дело, когда ты ошибаешься, потому что ничего не делаешь, другое – из-за отсутствия опыта. Я прекрасно понимал, что ошибся и что мы потеряли очки. Но я тогда пахал чуть ли не больше всех, после тренировок дорабатывал, вообще ни на секунду не расслаблялся. И тут – такое, еще и при всей команде. Я в ответ сказал что-то в духе: «Следи за собой лучше».

Тогда Кобелев поддержал Кержакова. Я приехал домой и провел один из худших вечеров в жизни. Мне надо было переварить не только ошибку, но и то, что случилось в раздевалке.

Это был мой последний матч в том сезоне, который стал для «Динамо» бронзовым.

Боль от вылета в ФНЛ. Шунин не верил до последнего, а остался, потому что чувствовал вину  

Мог ли я когда-нибудь уйти из «Динамо»? Да, предложения были, особенно в начале 2010-х. Например, Семин звал в «Динамо» Киев, были предложения от топов РПЛ.

В «Локо» звали совсем молодым, предлагали зарплату в 10 раз больше, чем в «Динамо». Но я не гнался за деньгами, поэтому даже не рассматривал. Следом звали в «Зенит», чуть попозже был «Спартак».

В Европу всерьез никогда не звали. Была еще Турция, а несколько лет назад – Америка. МЛС, конечно, интересна, но у меня в приоритете всегда было «Динамо» – уж как-то так сложилось.

Я ведь прошел с клубом все – даже ФНЛ.

Знаете, до последнего не верил, что мы вылетим. Допускал что угодно: что расширят лигу, что в последнем туре мы обыграем «Зенит». Ну как может «Динамо» вылететь? Это же невозможно.

Тот сезон – настоящий снежный ком. Тренером сначала был Черчесов, мы отлично подготовились к сезону, обыграли «Монако», спарринговались с «Аяксом».

Вдруг – перед сезоном собрание, увольняют Черчесова, а игроки начинают уходить. У команды и так не идет, а игроки уходят и уходят – Вальбэуна, Самба. И все сложнее вернуться в борьбу, потому что возвращаться просто некем.

Помню, сборы в середине сезона, очков у нас мало, а разговоры продолжаются: Кокорин уйдет, Жирков уйдет, все уйдут. Что-то происходит, а мы ничего не понимаем. Вернее, понимаем одно: до добра это не доведет.

Мы проигрывали, проигрывали, проигрывали, а под конец дошло до того, что мы просто не знали, как победить. Такое эмоционально-психологическое состояние, из которого очень сложно выбраться. Это еще на фоне, что недавно Бюттнера покупали из «Манчестер Юнайтед», а теперь мы всерьез можем вылететь.

Последний матч с «Зенитом» – надо побеждать, чтобы не вылететь. Только важный нюанс: мы не можем вообще никого обыграть, а тут «Зенит». Да, понятно, настрой такой, что это последний шанс, что сейчас возьмем и выиграем, что назад пути нет.

Команда выходит, бьется, старается, но ничего не получается. «Зенит» забивает первый, второй, третий.… И ты чувствуешь полнейшее бессилие. Это ужасное чувство, никому его не пожелаю. После игры не хотелось выходить на улицу, хотелось исчезнуть, провалиться.

Последняя надежда на расширение лиги, но идут дни, а ничего не происходит. Дальше объявляют расписание сборов и рассказывают, как готовимся к Первой лиге. И что делать? Думаешь: «Сейчас всех раздадут, один останешься». У меня были предложения из РПЛ, но я поговорил с семьей и принял решение остаться. Раз я был участником вылета, то я должен помочь команде вернуться в Премьер-лигу.

Помню, первый тур в Красноярске, летел туда с бешеным настроем. И бешено тогда тренировался. Мыслил так: «Нельзя ориентироваться на остальные команды. Надо играть в том же темпе и на том же максимуме, как в РПЛ». Чтобы ФНЛ меня не заволокла, чтобы вернуться в вышку тем же или даже сильнее.

Как раз на выезд в Красноярск прилетело несколько болельщиков, они начали оскорблять игроков. Я подошел к трибуне и на повышенных тонах сказал: «Да, мы вылетели, в этом есть моя вина, но не трогайте новых ребят, они в этом не виноваты. Хотите вернуться? Поддержите нас, только вместе мы выйдем в Премьер-лигу».

Я постоянно чувствовал ответственность, это был серьезный вызов. К счастью, все получилось. Мы сделали то, что должны были. И с помощью новых ребят, и с помощью болельщиков, которые вошли в положение и в итоге за нас очень болели.

Тогда я и представить не мог, что через несколько лет поеду на Евро первым номером. Но это был переломный момент, когда я почувствовал себя не просто капитаном, а лидером «Динамо». Думал о том, что нужно не только вернуться в Премьер-лигу, но и попасть в сборную. 

Шунин не считает, что виноват во втором голе Бельгии. И помогал Сафонову, когда тот заменил его на Евро-2020

Когда выяснилось, что чемпионат мира будет проходить в России, я поставил себе цель: быть в заявке. Помню, считал, сколько мне лет будет в 2018-м. Увы, «Динамо» вылетело – и стало понятно, что у меня будет мало времени, чтобы проявить себя. В итоге поехал Володя.

Мне вообще кажется, что наша конкуренция с Габуловым очень много дала обоим. Мы не могли расслабиться, мы годами хотели быть лучше друг друга, а это помогало расти. Неоднократно общался об этом с Гинтарасом Стауче, он говорил: «Антон, если ты не играешь, то нужно тренироваться гораздо больше, чем основной вратарь. Когда придет шанс, ты должен быть лучше его».

Мне кажется, в этой жизни можно чего-то добиться, только если много пахать. Если к чему-то стремишься и много работаешь, то в какой-то степени ты обязательно добьешься цели. Наверное, то, что мне в итоге удалось поехать на Евро-2020 основным вратарем, подтверждает эту теорию.

Это вообще прекрасное время. Незадолго до чемпионата Европы был какой-то матч, я делал сэйвы, действовал правильно и поймал себя на мысли: «Как легко все дается. Кажется, я сейчас на пике формы. Сколько этот пик продлится?

Меня ставили в Лиге Наций, я понимал, что шансы быть первым на Евро-2020 очень высокие. А когда сыграл в товарищеских матчах с Польшей и Болгарией, начал готовиться. К Бельгии подходил как основной – конечно, было волнительно.

Я вообще не помню матча, перед которым не было бы волнения. Даже матчи на сборах вызывают такие ощущения. Недавно говорил с Федей Смоловым, он спрашивает: «Ты что, волнуешься, когда товарищеские матчи играешь?» Я ответил, что да. Какая разница, в каком матче допустил ошибку? Все равно будешь о ней думать, анализировать. Возможно, дело в позиции, у вратаря ответственности сильно больше.

Матч с Бельгией – эмоциональное опустошение. Меня обвинили во втором голе, но не считаю, что там чисто моя ошибка. Там был полуудар, полуподача, набегали нападающие, набегали защитники. Реагировать надо было в самый последний момент. Если бы я пропустил прямым ударом, то да, вопросов нет, гол был бы мой. Но я сыграл в этот мяч, отбил его в сторону, но отлетело на ногу сопернику.

Да, в теории, наверное, можно было мяч поймать, но ты до последнего не знаешь, тронет его кто-то или не тронет, все очень быстро, решают доли секунды. Начнешь ловить, не зафиксируешь или что-то еще – будет твоя прямая ошибка. Я принял решение отбить, но закончилось все не очень. С Гинтарасом этот гол обсуждали, но претензий ко мне не было.

Честно, не ожидал, что на Финляндию не выйду. Но воспринял спокойно, думал больше о команде. Если для общего результата так лучше, пусть играет Сафонов. У нас с Матвеем классные отношения, максимально его поддерживал и помогал. И делал это искренне.

В 36 Шунин кайфует от каждой тренировки так же, как в 18. Обожает узнавать новое об игре вратаря

Еще несколько лет назад мне казалось, что обогнать Льва Яшина по играм за «Динамо» невозможно. Но сложилось так, что возможно. Надеюсь, уже в следующем сезоне.

Но это вряд ли что-то изменит, как и чемпионат Европы. Мне 36 лет, но я люблю футбол так же сильно, как и в 18. Партнеры уже пару лет спрашивают: «Ты сколько еще собираешься играть?»

У меня нет ответа. Пока могу приносить пользу, пока чувствую силы, пока конкурентоспособен, пока футбол приносит удовольствие. Как только пойму, что чего-то из этого нет, будем закругляться.

Или если не «Динамо», то, возможно, тоже будем заканчивать, с другим клубом вряд ли подпишу контракт.

Но пока об этом даже и мыслей нет.

Я до сих пор обожаю узнавать что-то новое об игре вратаря. Вот слушаешь Кафанова в сборной и думаешь: «А я же этого не знал». Например, сейчас много времени уделяется игре ногами, все разыгрывают мяч, а не просто выбивают.

Где стоять, как правильно разыгрывать, как открываться под защитников – ты слушаешь и кайфуешь, что продолжаешь развиваться там, где вроде бы ну вообще все знаешь.

Последние семь сезонов я основной вратарь «Динамо». Казалось, эта стабильность могла бы меня расслабить, но я так же отдаюсь игре и работаю на максимуме, как и раньше. Люблю тащить удары по воротам. Я завожусь, когда у меня все получается, когда тренер или партнеры после сэйва кричат: «Хорош, Шуня!»

Футбол меня все еще интересует больше остальных дел. Каждый сэйв – кайф. Каждый удачный пас – кайф. Каждый мяч, зафиксированный на выходе в верхней точке, тоже кайф.

Эти эмоции и ощущения – бесценны.