Расставшись с Мигой и Жулио, Крабс не поехал сразу же в банк, а
заехал сначала в редакцию газеты "Давилонские юморески". Хозяином этой
газеты был не кто иной, как господин Спрутс, иначе говоря, она издавалась
на Спрутсовы средства. Здание редакции, а также все печатные машины и все
оборудование типографии принадлежали Спрутсу. Все сотрудники, начиная от
редактора и кончая самым незначительным наборщиком, оплачивались из денег,
которые давал Спрутс. Правда, и доход, который получался от продажи газет,
целиком поступал в распоряжение Спрутса.
Нужно, однако, сказать, что доход этот был не так уж велик и
частенько не превышал расходов. Но господин Спрутс и не гнался здесь за
большими барышами. Газета нужна была ему не для прибыли, а для того, чтобы
беспрепятственно рекламировать свои товары. Осуществлялась эта реклама с
большой хитростью. А именно: в газете часто печатались так называемые
художественные рассказы, причем если герои рассказа садились пить чай, то
автор обязательно упоминал, что чай пили с сахаром, который производился
на спрутсовских сахарных заводах. Хозяйка, разливая чай, обязательно
говорила, что сахар она всегда покупает спрутсовский, потому что он очень
сладкий и очень питательный. Если автор рассказа описывал внешность героя,
то всегда, как бы невзначай, упоминал, что пиджак его был куплен лет
десять - пятнадцать назад, но выглядел как новенький, потому что был сшит
из ткани, выпущенной Спрутсовской мануфактурой. Все положительные герои,
то есть все хорошие, богатые, состоятельные или так называемые
респектабельные коротышки, в этих рассказах обязательно покупали ткани,
выпущенные Спрутсовской фабрикой, и пили чай со спрутсовским сахаром. В
этом и заключался секрет их преуспевания. Ткани носились долго, а сахару,
ввиду будто бы его необычайной сладости, требовалось немного, что
способствовало сбережению денег и накоплению богатств. А все скверные
коротышки в этих рассказах покупали ткани какихнибудь других фабрик и пили
чай с другим сахаром, отчего их преследовали неудачи, они постоянно болели
и никак не могли выбиться из нищеты.
Помимо подобного рода "художественных" рассказов, в газете печатались обычные рекламные объявления, прославлявшие спрутсовский сахар и изделия
Спрутсовской мануфактуры. Само собой разумеется, что ни рекламные
объявления, ни художественные рассказы не могли привлечь особенного
внимания публики, поэтому в газете ежедневно печатались сообщения об
интересных событиях и происшествиях, а также различные юморески, то есть
крошечные забавные рассказики или анекдотцы, специально для того, чтоб
насмешить простодушных читателей. Читатель, купивший газету с целью
почитать юморески, заодно проглатывал и "художественные" рассказы, что,
собственно говоря, от него и требовалось.
Войдя в кабинет редактора, которого, кстати сказать, звали Гризлем,
господин Крабс увидел за столом, заваленным разными рукописями, коротышку,
с виду напоминавшего толстую старую крысу, нарядившуюся в серый пиджак.
Первое, что в нем бросалось в глаза, было удлиненное, как бы вытянутое
вперед лицо с гибким, подвижным носиком, узеньким ртом и коротенькой
верхней губой, из-под которой выглядывали два остреньких, ослепительно
белых зуба.
Увидев Крабса, с которым давно был знаком, господин Гризль расплылся
в улыбке, отчего оба зуба еще больше вылезли из-под верхней тубы и
уперлись в коротенький подбородок.
- Что-нибудь спешное и, насколько я могу догадаться, важное? -
спросил Гризль, поздоровавшись с Крабсом.
- Вы догадливы, как всегда! - рассмеялся Крабс.
- Догадаться, впрочем, нетрудно, так как мелкие распоряжения господин
Спрутс всегда отдает письменно или диктует по телефону, - ответил Гризль.
- На этот раз дело такое, которое ни телефону, ни почте доверить
нельзя, - сказал Крабс.
Оглянувшись на дверь и убедившись, что она плотно закрыта, господин
Крабс придвинулся к Гризлю поближе и, понизив голос, сказал:
- Дело касается гигантских растений.
- А что. Общество гигантских растений может лопнуть? - насторожился
Гризль и пошевелил своим носом, как бы к чему-то принюхиваясь.
- Должно лопнуть, - ответил Крабс, делая ударение на слове "должно".
- Должно?.. Ах, должно! - заулыбался Гризль, и его верхние зубы снова
впились в подбородок. - Ну, оно и лопнет, если должно, смею уверить вас!
Ха-ха!.. - захохотал он, задирая кверху свою крысиную голову.
- Нужно поместить в газете небольшую статью, которая бросила бы тень
на это общество, - принялся объяснять Крабс. - Владельцы гигантских акций
должны почувствовать, что они имеют дело с жуликами и что все их акции в
сущности не представляют никакой ценности. Однако ж ничего категорически
утверждать не следует. Надо только посеять некоторое сомнение.
- Понимаю, - ответил Гризль. - Достаточно небольшого сомнения, чтобы
все бросились продавать акции. Не пройдет и двух дней, как они вместо
фертинга будут продаваться по пятачку. Должно быть, господин Спрутс хочет
скупить эти акции по дешевке, с тем чтобы продать, когда они снова
повысятся в цене?
- Господин Спрутс ничего не говорил мне о своих планах, - холодно
сказал Крабс. - Наше дело, чтоб в завтрашней газете появилась эта статья,
остальное нас не касается.
- Понимаю, - закивал головой господин Гризль.
- И еще одно, - сказал Крабс. - Никто об этой статье не должен
заранее знать.
- Понимаю. Я сам лично займусь этим делом, - ответил Гризль.
Как только Крабс очутился за дверью, господин Гризль взял свою
авторучку, положил перед собой чистый листок бумаги и, склонив голову,
принялся быстро писать. Буквы у него получались какие-то толстенькие и
вместе с тем остроносенькие, с длинными, свешивающимися вниз хвостами. При
взгляде со стороны казалось, что он не писал вовсе, а аккуратно рассаживал
на полочках жирных хвостатых крыс.
Усадив этими крысами всю страничку, господин Гризль нажал кнопку
электрического звонка.
- Отдайте это моментально в набор, - сказал он появившейся в дверях
секретарше и протянул ей исписанный листок. - Да смотрите - никому ни
гуту, - добавил он, прикладывая палец к губам или, вернее сказать, к
зубам.
Секретарша моментально исчезла с листком в руках, а господин Гризль
принялся думать, где раздобыть денег, чтоб побольше накупить гигантских
акций, как только они упадут в цене.
Не знали? Это я вам точно говорю! Он правда будет отрицать, но вы не верьте!
Но пасаран! Теперь его можно и заклеймить.
